Они были знакомы: Вольф Мессинг, имя которого на слуху, и Анатолий Маленский, который нигде не значится. Даже в театре одесской музкомедии, который он привез после войны из Львова в Одессу. И в цирке, где работал, о нем не знают. И в филармонии… И в одесском театре оперы и балета. Хотя, именно там Мессинг и Маленский познакомились.
Мессинг, как известно, совершил побег из оккупированной фашистами Польши. Перейдя русско-польскую границу, он был взят под стражу красноармейцами – и первым делом прошел проверку своих способностей у Сталина и Берии, а потом выпущен демонстрировать их советскому народу.
О том, когда это началось (по крайней мере, в Одессе), можно судить по следующему документу: «По сообщению Одесской государственной областной эстрады, в Одессу прибыл исполнитель психологических опытов по отгадыванию и передаче мысли Вольф Мессинг. Одесский зритель помнит его по выступлениям в апреле 1941 года. Первое (после войны! – Я. Т.) выступление Мессинга состоялось вчера в Летнем саду театра «Эстрады». Информация датирована 9 июня 1946 года.
Несколько слов о Летнем театре Эстрады. Более полное (и позднее!) название – Летний театр Одесской филармонии. И располагался он в Городском саду Одессы. В некоторых путеводителях описывали этот «пятачок» весьма прозаично: «в центре сада – фонтан и беседка, в глубине – летняя площадка филармонии». А вообще-то Городской сад был вначале частным садом. Вот как подавал историю Сада тогдашним туристам путеводитель Коханского в 1893 году: «Дерибасовский сад называвшийся прежде городским и казенным находится в центре города между Дерибасовской, Преображенской и Гаванной улицами. Этот сад подарен городу Феликсом де-Рибасом, братом адмирала де-Рибаса, под условием предоставления его в пользование жителей Одессы. Сад содержится городом чисто и опрятно и составляет преимущественно место гуляния детей».
Я бы добавил к этому и свои воспоминания: две мраморные скульптуры львов (со стороны Дерибасовской) возвышались на постаментах, присматривая за Городским садом. Но одесские львы дружелюбные создания – фотографы усаживали на их спины малышей и делали снимки на радость и вечную память. Кажется, и я свою дочь снимал на спине одного из них?!
У Мессинга первые «опыты» в Одессе состоялись в апреле 1941 года, а вторые – 8 июня 1946 года. А Маленский привозил в свой город артистов еще до революции, в том числе, Веру Холодную, последнее выступление которой организовал в 1919 году за несколько дней до ее смерти… По рассказам Сергея Ковалева, внука Маленского, его дед — 16-17 лет от роду, именем революционной власти был назначен директором одесского театра. (Поговаривали, что даже всех!) Поверить в это можно. В то время мальчики «с военной косточкой» становились командирами полков в 16 лет! Так почему же мальчикам с «творческой косточкой» не становиться директорами театров в таком же возрасте?!
А вот Мессингу, как иностранцу и личности с «подозрительными способностями», и возрастом постарше — даже не «рекомендовалось» путешествовать одному по СССР. В том числе, в Одессу. И в город он приехал с Виктором Финком, членом Иностранного легиона, бывшим корреспондентом советской печати во Франции, членом советской делегации на Втором международном конгрессе писателей в защиту культуры в Мадриде… (Не его ли имел ввиду Вольф Григорьевич, когда написал, что «Москва назначила ему первого администратора»?!) Зачем и с какой целью члену Иностранного легиона «исполнять обязанности» администратора? Кто знал – быстро забыл! А вот одесские трамваи с афишами: «Едет Мессинг! Встречайте в городской филармонии!» — еще помнят.
Кстати, реклама на трамваях – дело одесского (возможно, Маленского!), а не «назначенного Москвой» администратора.
Для настоящего профессионала театр начинается не с вешалки, как принято считать, а с касс. В данном случае – с касс филармонии на Пушкинской, которые, видавшие виды одесситы брали штурмом, чтобы попасть «на Мессинга». Внушать зрителю мысль, чтобы тот пришел (и еще как ломился!) на выступление никому неизвестного беженца-еврея из Польши – это сродни «опытам по передаче мыслей» Вольфа Мессинга.
Современной науке (как и литературе) достаточно и детали, чтобы восстановить портрет давно ушедшего человека. Обнародую несколько из них.
Первая: Анатолий Григорьевич курил трубку. Не потому ли внук, Сергей Ковалев (ныне проживает в Нью-Йорке), звал его: «Дум!». (От слова дым?!) Деталь вторая: он был (со слов дочери, Любови Маленской) веселым человеком: во времена работы в цирке и женитьбы на ее матери – пианистке Полине (для близких – Пуничка Рабинович, чье выступление было запланировано в Кремле на лето 1941 года, но не состоялось – война) Анатолий Григорьевич присылал диковинное (по тем, и нынешним временам!) транспортное средство: двуколку с запряженным в нее цирковым пони! С султаном на голове! Представляете, как долго одесские подростки бежали рядом с пони и Пуничкой?! До самого цирка! (Правды ради, скажем, что Анатолий Григорьевич был женат несколько раз, но только Пуничку пони Маленского соглашалось возить по улицам Одессы).
А после филармонии и цирка — был театр музкомедии. Вернее, не совсем еще театр, а молодая труппа, которую привез Маленский из Львова. И организовал (с административной точки зрения) одесскую музкомедию. В истории театра, который стал жемчужиной Одессы, Маленского нет ни в каком качестве. (А был он — с точки зрения Суворова – настоящим солдатом, ибо в ранце носил маршальский, вернее, писательский жезл: его пьеса — «Неожиданный подарок» — в соавторстве с Б. Хуторецкой — хранится в Российском государственном архиве культуры и искусства).
Во время одной из прогулок с дедом (по Пушкинской, затем — Приморскому бульвару) внук Сергей восхитился количеством знающих Дума одесситов. На что Дум, смеясь, проронил: «Было бы полезнее, если бы каждый вместе со «здрасьте» давал бы по рублю!». Но рубль никто не давал. А вот помощь один человек оказал. И это был Вольф Мессинг.
В те дни Вольф Мессинг ставил свои «опыты по передаче мыслей» в Одессе. Предположительно, в 1954 (плюс-минус) году. И поселился в гостинице на Приморском бульваре. А на этом бульваре любил посиживать Дум с внуком. Вот в тот час они с внуком сидели и беседовали. И неожиданно появился Мессинг (видимо, направлялся в свою гостиницу?!). И будущие «ветераны» сцены узнали друг друга. И как в такой ситуации не разговориться?! Но внук еще не понимал, кто такой Мессинг, кто такой его Дум, и тем более, о чем они говорят. Он отвлекал их своими расспросами и надоедал (пусть простит меня мой нью-йоркский друг Ковалев) своим присутствием. И тут появилась девушка, которая привлекла внимание внука. Он замолк и уставился на нее (в этом возрасте любовь всегда с первого взгляда, и, как снег, на голову!). Но она целеустремленно шла по своим делам.
Все понимающий Дум оценил обстановку: как только юное создание скроется из глаз, внука станет капризничать еще больше, и беседе с Мессингом придет конец. И тогда Дум обратился к Вольфу Григорьевичу с предложением провести один из своих знаменитых «опытов по внушению мыслей» прямо на свежем воздухе, на аллеях Приморского бульвара на фоне моря: девушка некоторое время – минут тридцать — побыла бы рядом с внуком, а они с Мессингом смогли бы спокойно пообщаться!
Вольф Григорьевич принял предложение Анатолия Григорьевича. И девушка вдруг замедлила шаг, затем резко свернула к ним и присела на скамейку рядом с внуком. И ровно – как договаривались! – просидела неподвижно полчаса. Внук во все глаза смотрел на свою окаменевшую богиню. А «ветераны сцены» спокойно общались.
В своих воспоминаниях драматург Алексей Каплер упоминал, что, когда он приехал в Одессу собирать материал против запущенной (книга и пьеса) в те годы подлейшей (и расстрельной!) версии о «работе на белых и даже на французов» Веры Холодной, то встретился с Анатолием Маленским, «организатором и администратором ее последних гастролей» в 1919 году и записал его рассказ в защиту актрисы. Возможно, «ветеран театральной Одессы» поведал Каплеру не только о встречах с Верой Холодной, с семьей которой был хорошо знаком, (кстати, сестра Веры Холодной служила солисткой балета в Оперном театре), но и о знакомстве с Мессингом, и о его «опыте» на свежем воздухе, и о театральной жизни Одессы, к которой лично был причастен, как никто другой. И о разговоре с Мессингом.
P.S. Анатолий Григорьевич Маленский растворился в XX веке – больше ничего о нем неизвестно. И куда исчезла коллекция – вот и третья деталь! — трубок Дум-Дума, которые он часто посасывал, после того, как бросил курить? Даже о месте его упокоения никто не может сказать. А его Пуничка похоронена в Одессе, их дочь — удивительная Любовь Аранович (Маленская) — скончалась в Нью-Йорке. Дочь Ольга – от другого брака — некогда проживала в Одессе. Возможно, там и ныне живут ее потомки! А вот могилу жены и соавтора пьесы «Неожиданный подарок» – Берты Рахмилевны Хуторецкой (он называл ее — Буся, а она представлялась: Беатрис!) я обнаружил в Караганде. Может, Берта уехала туда после смерти мужа? Или они вместе переехали в Казахстан? Если так, то кто позвал в эту даль «ветерана театральной Одессы»? Семья, потомки, дела? Или молодежная – как некогда музкомедия — труппа, которая решила основать свой театр?!
Статья размещена с помощью волонтёра сайта. Волонтер сайта не несет ответственность за мнения изложенные в статье. Статья написана не волонтером.
Артур Клейн
arthurhaifa@gmail.com
