Соседку звали странно до неприличия. «Шл-ю-х»,— сказала мама. Феликс пробегал мимо соседского забора, бормотал: «Доброе утро, добрый вечер», — без личных обращений. Имя человека — знак судьбы. Его родителей, слава Богу, поэтично звали Вольдемар-Тамара, как короля и королеву.
Таинственные люди поселилась на первом этаже недавно. Однажды утром Феля вдруг увидел: окна в доме раскрыты настежь, белые в красный горошек занавески, как в кукольном театре, в глубине мелькают тени. Дурацкий арлекиний голос верещал смешное: «Майнгот, майнгот». На полянке возле дома сидела худая светлая девочка с лопаткой. Она внимательно смотрела, улыбалась. Взгляд не ребячий, а взрослый, изучающий. Подошла к забору, и оказалась вблизи не девочкой, а взрослой женщиной, наверняка, постарше мамы, и спросила не по-детски:
— Как тебя зовут, мальчик?
— Феля. Феликс!
— Чудно! Счастливый, преуспевающий!
Мальчику тоже хотелось узнать имя этой женщины — наверняка, романтичное. Но дети не интересуются у взрослых, как здоровье, как дела. Однажды за обедом он спросил у папы, что новенького на работе. Папа от удивления сообщил, что секретарша Мери ходит в прозрачных блузках, а хвастать нечем, в микроскоп не видно.
Этих размышлений — что детям можно, что нельзя — хватило не спеша подняться на второй этаж, солидно поискать ключи, они не прятались на шее под рубашкой, а лежали, как у взрослого, в кармане. Есть не хотелось. Компьютер на замке. Феликс подобрал пустые банки, разбросанные по квартире энергичной Жужей, придирчиво осмотрел собаку-в шерстке застряли кусочки хлеба, крошки.
Путаясь в длинном поводке, мешая друг другу, мальчик и собака скатились вниз по лестнице, возле соседского забора притормозили, степенно начали прогуливаться туда-сюда. Соседка появилась и — к собаке.
— Девочка? Красавица! Как ее зовут?
— Жужа. Шесть месяцев. У нее есть тренер. Жужа,к ноге!
Собака, гордясь вниманием, послушно села. Других команд
не будет? Рванула поводок — вперед, вперед.
— Мы пойдем, ей нужно под дерево,- деликатно сообщил мальчишка.
— Попроси собаку не гонять по квартире пустые банки. Грохот невыносимый, голова болит,-соседка приложила узкую ладонь ко лбу,сморщилась.
Интересно, как я могу собаку о чем-то попросить. Хотя, понимает же она «к ноге» и папе приносит свежую газету — отличает от кипы старых в коридоре.
-Хорошо, я попробую. Ей скучно целый день.
Через час, когда уставшая, потная парочка возвращалась, у соседского забора расположился папа. Он беседовал с маленькой соседкой, смеялся, размахивал руками. Дама тоже веселилась от души.
Увидев Феликса, нежно улыбнулась, сказала: «Мы уже знакомы с вашим сыном. Хороший, добрый мальчик, собака- прелесть».
Жужа, забыв про этикет, рванула поводок, помчалась вверх по лестнице. Любимая, пахнувшая супом хозяйка, стоя в дверях, наблюдала идиллическую сцену братания соседей. Наконец, царственно махнув рукой:«идите уж!» — скрылась в недрах кухни.Дверь захлопнулась. Не нужно мучить воображение:за дверью обычный семейный ужин. Соблазнительные запахи мясные, острые, перченые, не спеша
потянулись из кухонного окна, цепляясь друг за друга, переплетаясь. Слабые — уносились к облакам, сильные клубились у земли, проникали в чужие окна.
На их аппетитный зов явилась сгорбленная бабка в коричневом платке, с торчащим большим ухом. Она тоже призывно махнула коричневой рукой: «Кушать подано». На первом этаже ужинали скромно. У бабки не было сил готовить, а дочка не преуспела в этом женском ремесле.
На втором этаже светская беседа после ужина преследует две цели: неудобно поесть и сразу удалиться, нужно выразить благодарность хозяйке дома. У папы это еще верный способ не заснуть прямо у стола. Обычно он задает вопрос или бросает спорную реплику:
— Как тебе новая соседка?
Мама, к удивлению, не поддержала светский ритуал. Она о чем-то думала своем.
Пришлось закинуть еще одну приманку.
-Похожа на старую деву, нет?
-Почему ты так решил?-Тамара рассеянно включилась в разговор.
-Одуванчики-и дочка,и бабка. Бьюсь об заклад, молодая суп не сварит!
-Может, она прекрасный врач.
-Если не замужем, зачем ей суп?-развивал свою тему папа.
-Думаешь, обед для мужа варят? Ей не нужно кушать?-на повышенных тонах, с чувством личной обиды, заступалась за соседку мама.
-Одинокая баба не варит, не убирает. Хуже мужика живет. Дичает!
-Есть такие, хозяйство не любят. Тебя почему это волнует?
-Просто так, к слову,-закончил разговор папа.
Утром в субботу встали поздно. Вяло завтракали, сонные. Мужикам предстояло мыть полы. А мама «чистила перышки», бегала из спальни в ванную, прикрыв лицо косынкой. «Не смотрю, не смотрю»,-смеялся папа. Можно подумать, никто не знает: мама красит лицо желтком, а папа, еще хуже, лук мешает с чесноком и этой гадостью, нещадно ругаясь, облепляет лысину.
Наконец, перебежки кончились. Тамара появилась в дверях гостиной, замерла, наслаждаясь произведенным эффектом. Густые черные волосы в локонах закрывали плечи. Красное платье облегало пышную фигуру. Классическая поза: одна рука на талии, вторая вкрадчиво скользит вниз по бедру. В кои-то веки приличная женщина, мать семейства, надевает каблуки и платье с глубоким декольте — эта поза появляется сама собой.
Выходили привычным строем: мама, папа и ребенок. Тамара в светском облачении, спускаясь, не смотрела под ноги, а осторожно ощупывала лестницы высоким каблуком. Внизу остановилась, перевела дыхание.
За забором, на полянке, молодая соседка выгребала ямки для цветов. Феликс заметил женщину, напрягся, раздумывая, здороваться или прошествовать мимо, как мама с папой и, с размаха уткнулся в папину спину. Процессия затормозила у соседского окна. Мама, удивленно щурясь, смотрела на веревку под окном. На ней висели…висело пенно-бело-розовое.
-Ты видел?- неестественно громко спросила мама, ткнула пальцем в веревку и добавила удивленно,-она -шлюха?
Папа молча рассматривал соседское белье, не вникая в эмоции жены.
-Сколько лет живу, у меня такого не было!-Тамара попятилась, заглянула на поляну. В окне, за занавеской, мелькнуло бледное лицо. Через минуту старуха появилась на пороге, покосилась на Тамарину семью, что-то тихо прошептала. Молодая поднялась, отряхнула руки, ни на кого не глядя, скрылась в доме, отрешенно затворив за собою дверь.
-Ты понял?! Пошли!-Тамара, забыв про каблуки, зашагала
по дороге.
***
Перевернутую миску с супом, погрызенные кости и, какой позор! плохо пахнущую кучку в углу-месть обиженной собаки- хозяйка восприняла на удивление спокойно. Смела в совок остатки Жужиного гнева, перегнулась через окно и выбросила вниз, на соседское белье. Папа сделал вид, что не заметил маневры. Феликс с Жужей предпочли выскочить
за дверь, изображая сильную нужду. Не мочиться же воспитанной собаке на ковер.
Внизу-тишина. Дверь не открылась, окно не распахнулось, никто не закричал.»Слава Богу, не заметили, смотрят телевизор»,- подумал мальчик, дернул поводок и они побежали под заветное дерево другой дорогой.
Как только собачий лай затих, сморщенные старческие руки проворно засеменили по веревке. Окно с тихим шорохом закрылось, занавеска опустилась.
Утром, как всегда, первым помчался на работу папа. На бегу поискал глазами соседскую веревку, с облегчением обнаружил, что она исчезла.
Затем отворилась дверь на первом этаже. Вышла молодая в светлом балахоне, нервно посмотрела на часы, на соседское окно. За ней бегом старуха с огромным красным яблоком в руках. Молодая отбивалась, не хотела брать.
Яблоко отравлено,-догадался Феликс,- нежная соседка умрет или заснет глубоким сном. Что будет с ее цветами?
Мальчик погрозил старухе кулаком и помчался своей дорогой.
Немую сцену наблюдала из кухонного окна Тамара: папин быстрый взгляд, реакцию ребенка. Она тоже поняла, что соседке грозит беда:откусит кусочек яблока и заснет навек. А солнце так нежно припекает, все в обновлении, в расцвете. Настало время духовных перемен, очищения. Сколько накопилось хлама! Выбросить, все выбросить. Разбитые стулья, колченогий стол. В детской комнате залежи поломанных вещей. К вечеру квартира пасхально засияла. Старая рухлядь сложена у соседского забора. Папа, пробегая, заметил любимый треногий столик.
Дебаты состояли из пары фраз:
-Что мой столик делает внизу?
-Выбрасывается к чертям собачим.
-Может, стоит меня спросить?
-В следующий раз уборку будешь делать сам!
-Неудобно. Там цветочки…
-Не делай из чепухи проблему!
Папа сбежал по лестнице, закатывая рукава. Соседка в светло-зеленом балахоне, на удивление, не ковырялась в земле, а безмятежно сидела в кресле, с сигаретой. Рядом Феликс, прильнув к забору, слушал историю о страшной собаке на болотах.
Вдруг –ба-бах! Взрыв прогремел из окон второго этажа. Грохот! Какой раздался грохот! Соседка умолкла, страдальчески закрыла уши нежными руками. Папа, погрозив Жуже кулаком, помчался, перескакивая через ступеньку, проклиная собаку и консервы, пнул ногою дверь. Ему навстречу выскочила, сверкая черными глазами, румяная, азартная Тамара. Как заправский футболист, она «вела» пустую банку из-под пива, заскочила в кухню и сильным ударом послала банку в цель — висевший на стене жестяный таз. Папа давно не видел Тамару обнаженной. Тяжелая грудь тяжело вздымалась при каждом шаге. Тонкая талия, широкие бедра придавали сходство с индийским богинями любви. Не говоря ни слова, он подхватил жену, поднял на руки – и в спальню. Дверь захлопнулась.
***
Неправда, что ночью творятся темные дела. Старуха «Майнгот» выходила, как добрый ангел, умиротворять. Она неслышно колдовала над кучей Тамариного хлама. Неожиданно легко брала обломки стула, тумбочку без дверцы, разломанные полки и тащила прочь, на свалку. Утром было чисто, спокойно, благостно — пасхально.
Заключительным аккордом, как раз за день до Пасхи, стало очищение кладовки. Прелесть заключалась в том, что ржавый холодильник должны были собственноручно снести к соседскому забору мужчины, папа с сыном. По мановению царственной руки, натужно морщась, ругаясь нездешними
словами, они стащили и бросили с огромным облегчением, примяв соседские цветы, железную махину. Потоптались, обсудили удобные ремни у грузчиков-профессионалов, и ушли наверх в чистую квартиру.
Ночью неистовствовала собака, выла у дверей. Феликс сразу понял, что произошло, увидав наглухо закрытое окно с оборванной, белой в красный горошек, занавеской. Гнусная старуха добилась своего, отравила молодую. И та лежит, нежная, прозрачная, в заколоченном гробу- недаром
Жужа выла всю ночь: чуяла покойника.
«Чисто, слава Богу»,-сказала мама. Она тоже догадалась, что случилось в ночь пред самой Пасхой.
Александр Волк ( волонтер до 2021)
Хайфа
