Иосиф Бейн. Предрождественский некролог

Зима капризна и строга:

И лица холодны и души.

Тебе Россия дорога,

Ты любишь музыку, послушай,

Играют марш по нотам Буша,

Бушует русская пурга.

Всю ночь до самого утра

Мороз так лют и так неистов,

И в Петербурге нет Петра,

И в декабре нет декабристов.

Срывает лозунги метель,

Решает все судьба  злодейка.

Звезде, повешенной на ель,

Цена — в базарный день копейка.

Россия  хлеба ждет взаймы.

Держав просит: «Помоги нам!»

И нету дров к концу зимы

И новых поводов для гимнов.

Все тайны покрывает снег:

Ни кумача, ни пьедестала.

Не знаю, что с Россией  стало,

Зима  возмездия настала,

То  слезы слышатся сквозь смех,

То смех сквозь слезы, как на грех,

Все повторяется  сначала

У трагедийного причала-

Гримасы калик и калек.

В конце большого карнавала

Толпа тупиц короновала,

Все —  продажу, вся и всех!

Тюрьмой готовится  побег.

    Куда глаза глядят, бежим,

    Страдаем все, и врозь и вместе,

    А перестроечный  режим

    Оставил все на старом  месте.

Всему на свете свой черед.
Огромна  свежая могила.

Орел двуглавый не вернет

Всего хорошего, что было,

Ни царских свадеб, ни невест,

Распятие то же, тот  же крест,

Все тех же тюрем те же стены

При перемене месс и мест

Несчастий сумма неизменна.

Бьют по верхам, бьют по низам,

Открылись попрошайкам двери,

Москва не верила слезам,

Теперь Москвы слезам не верят.

Плывут над склепом облака,

Зэка поет о Магадане,

Вождем протянута  рука

Как будто бы для  подаяния.

У старых кладбищ и могил

Давным-давно во время  оно

Поэт Есенин говорил:

«Мне Ленин тоже не икона…»

      Пускай мой стих и слаб и груб,

      Мне кажется честней  и проще-

      Не требовать с того, кто – труп,

      Покойника не трогать мощей.

Бедой диктуются стихи,

И по ночам и на рассвете

За все обиды и грехи

Сегодня  ельцинцы в ответе.

        Опять Россия  вся во мгле,

        Там жаждут зрелища и хлеба.

        Кто прошлое предаст земле,

        Тот землю предает и небо.

Не вспоминать России мне бы…

Я слышу голоса вдали:

«Пусть лучше диктатура неба

Чем бунт распроданной земли!»

        Вся та же каторга и плен.

        Хранится в погребах оружье.

        Не перестроить старых стен-

        Труп изнутри или снаружи.

Глаза мозолит мавзолей.

Я отчий  край не позабуду,

Страну покинувший еврей

Несет свой  тяжкий  крест повсюду.

        Я до сих пор не разберусь,

        При всех погромах и раздорах,

        Зачем нужна еврею Русь.

        И почему мне край тот дорог.

Там прах отца, там первый дом,

В саду скамейка над прудом,

Там неспасенный  мой  ребенок

Не  называй меня жидом,

Земля живых и погребенных.

Вновь старый лозунг: «Бей жида!»

Опять в  Москву  пришла  беда.

         С Москвою ссорится чечен,

         И лица холодны и души.

         Все, что построили, разрушим,

         Кто чем-то был, тот стал ничем.

Кто был царем, тот стал никем,

И вместо Бога — манекен

        Кругом сплошная благодать

        Опять Калинин назван Тверью,

        И в сотый раз, вновь и опять

        Поэты будут повторять:

        «В Россию можно только верить»,

Я помню родину одну.

Там спор бородачей и лысых.

Когда корабль идет ко дну,

Бегут, беду почуяв, крысы.

        Мне снится север и сосна.

        Куранты бьют над Спасской башней.

        Когда очнется ото сна

        Россия, это будет страшно.

Сиротка зябнет у котла,

Давно похожего на пекло.

Душа, сожженная дотла

Не возрождается из пепла.

      Сегодня, видно, неспроста

      Все эти люди, эти братья

      Внезапно вспомнили Христа

      Во дни суда, в часы распятья.

Опять воюют дух и плоть.

Подстрелен голубь сизокрылый

Голодных всех спаси, Господь,

Несчастных, Господи, помилуй.

     Детишек забыли про любовь,

     Прохожий смотрит зло и косо

     Еще не раз прольется кровь

     В Москве на Via Dolorosa,

Там  нету улицы  такой,

Но юный бомж и старый нищий,

Вдруг потерявшие покой,

Свою Голгофу там отыщут

      Упреки старых партизан,

       Грядущих воинов  потери.

      

В газетном  мире шум и гам:

Попробуй угодить врагам.

Всех филантропов лицемерье.

Читают псалмы  по слогам,

Орут, голодные, как звери:

«Откройся нищенке, Сезам!»

Москве, поверившей слезам,

Никто не верил и не верит.

      Иконка старая в пыли.

      Забытый силуэт вдали.

      О, лица зябнущей столицы

      И грешники Святой Земли!

      Уходят в  полночь корабли,

      И умирают короли-

      Отмаялись самоубийцы!

Им никаких теперь невзгод,

И где-то, возле преисподней,

Последний тост под Новый  год.

А елка ночью новогодней-

      Как знак Судьбы, как Бога жест-

      В России нынче все от Бога.

      Была неправедной  дорога.

      Звезда вверху, а старый крест-

      У основания, у порога.

Мне жалко деда и внучат.

Целуют старый  берег волны.

Как громко статус молчат!

Парламент назван Белым домом.

Нетрезвый тезка Годунова.

                                             1995г.