ИННА КОСТЯКОВСКАЯ ФИЛОСОФИЯ ЛЮБВИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Слёзы

Забудь про гром и грозы,
зависть и прочий бред,
слёзы – чистые росы
главных твоих побед.
Слёзы – твоё лекарство,
даже сомнений нет,
слёзы – твоё богатство,
как ты богат, поэт!
И вновь слеза застыла,
Взгляд – печально-мутный.
Слеза – рожденье мира
тихим весенним утром.

***

В поэзии фантазия живёт.
Сегодня – кошка, а вчера – волчица.
Метафоры стремительный полёт
вдруг заполняет чистые страницы.
Плетёт свои цветные кружева
разнообразным солнечным узором,
переплетая мысли и слова
перед моим недоуменным взором…

***

Мысли… они как дети,
уходят от нас куда-то.
Мысли, они как ветер
на алом гребне заката.
Другим подвластны силам,
у них иной размах.
Идут к своим вершинам,
нас превращая в прах!

***

Я не опускаю планку,
ни себе, ни вам не лгу.
Всё – наружу, наизнанку,
на ходу и на бегу.
Опоздать имела свойство
на последний самолет.
И моё мироустройство
где-то в облаках плывёт.
Научиться бы не злиться.
Рейс последним был? Пустяк!
И летит стальная птица
без меня на мой маяк…

***

Почему же в безумии ночи
всё страшнее, всё тягостней сны?
Что они мне опять напророчат,
доживу ли до новой весны?
Подсознаньем диктуется строчка,
что на белом пространстве умрёт,
где поставится главная точка,
или сон мне безжалостно врёт?..
Что подарят мне утро и вечер?
Что отнимет грядущий закат?
Плачут воском шабатние свечи,
значит, с Господом вновь говорят…

***

Когда к тебе идёт стихотворение,
назойливо стучась в твои виски,
мир замирает на одно мгновение
по мановенью пишущей руки.
Мир замирает, чтобы стать бесшумным,
не слышным, не пугающим совсем.
И вот уже летят потоком бурным
слова… разнообразьем чувств и тем…

***

Как мне в стихах не повторяться –
В окно врывается рассвет!
Ах, это чудо декораций!
И ничего прекрасней нет!
И мысли обретают слово
и начинается полёт…
Летать и падать я готова,
когда Поэзия зовёт!

***

Небо! Опять посылаешь знак!
Потери и встречи закономерны,
и я спускаю цепных собак
на тех, в ком чувствую запах скверны.
Но я не должна судить ни ближних
своих, ни тем более дальних.
Умри во мне, не рождённый стих,
мелодией нот печальных…
А завтра будет опять весна,
и тысячу раз повторится…
даль облаков для души тесна,
душа моя – певчая птица…

***

Всё, что мне остаётся –
это верить и ждать,
учат море и солнце
как тоску побеждать.
Как забыть о погоде,
о тревоге забыть,
быть наивной не в моде,
но как хочется быть!
Я всё та же девчонка,
и умею мечтать…
пробивается в чёлку
серебристая прядь…
Почему так умело
ты мне, зеркало, врешь?
Отдаю тебе тело.
Только душу не трожь…

***

Жила я как умела,
что толку горевать,
давно познало тело
науку выживать.
Под тяжестью согнулась,
нет сил идти вперёд,
а где-то чья-то юность
опять в кредит живёт.
Не побежать вдогонку
ни музам, ни ветрам,
и мучишь перепонки
заученностью гамм,
А за окном – скворечник,
и лето впереди,
поговорим о вечном
в конце пути…

***

Не важно, кем ты в жизни был,
каких высот достиг,
жизнь испаряется, как дым,
как наважденья миг.

Ферзей, Коней и Королей,
заметных и не очень,
снимают с шахматных полей,
как Пешек, между прочим.

Будь хоть Ферзём, хоть Пешкой будь,
пусть на тебе корона –
ты всё равно закончишь путь
в коробке из картона.

 

На выставке работ Сальвадора Дали

1
В каких краях блуждал твой дух мятежный?
И кто водил рукой твоей?
Ты видел землю не больной и грешной,
ты воспевал гармонию на ней.

О, гении глядят на мир иначе,
у них другой, непостижимый взгляд,
и потому смеёмся мы и плачем,
когда твои творенья говорят…

2
О, эти розы от Дали,
цветут – сегодня, завтра – вянут,
мечты цветные корабли
на дно морское также канут.

Полупрозрачные тела,
их невесомость – мне обуза,
я б всё на свете отдала,
чтоб не плестись с тяжелым грузом,

чтоб не тянуть громадный шлейф,
обид, ошибок и сомнений.
С картины улыбнулся эльф.
Так раньше улыбался гений…

Потеря

Когда уходят главные слова
и губы холодеют от досады –
кончается привычная глава
и с этим просто примириться надо.

И нужно книгу памяти закрыть,
не вырывая из неё страницы,
но только сердце продолжает ныть
и по ночам всё так же мама снится…

Чёрный пёс

Она вела его на красном поводке,
девчонка лет шестнадцати, не больше,
браслеты бряцали на тоненькой руке,
и потому рука казалась тоньше.

Подумалось, что все на свете драмы
успел увидеть этот чёрный пёс.
Что все людские беды и обманы
в трехлапом теле он покорно нёс.

Он шёл в своем трехмерном измереньи,
не спотыкаясь, медленно и гордо,
а мне хотелось просто с извиненьем
прижаться к этой грустной черной морде.

Три лапы пса. Вдруг вспомнился Хайям:
ценить, что есть всегда по жизни надо.
Как часто то, что не понятно нам,
понятно псам с таким тяжелым взглядом…

 

Из книги «Философия любви».
Инна Костяковская