Правообладатель иллюстрацииAFP

Спустя 28 лет военная кампания СССР в Афганистане (1979-1989) практически забыта — но не ее участниками — бывшими «афганцами», самым молодым из которых сейчас за пятьдесят.

За 10 лет войны через Афганистан прошло около 620 тысяч советских военнослужащих и гражданского персонала.

Для многих жителей советского Таджикистана афганская война началась задолго до официальной даты ввода ограниченного контингента советских войск в Афганистан.

По официальным данным, выполнять интернациональный долг в Афганистан были призваны более 15 тысяч таджикистанцев.

366 из них погибли.

Почти в каждом полку, разведотделе служили таджики, которые выполняли роль переводчиков.

Таджикские «афганцы» считают, что участники той войны незаслуженно забыты, хотя честно выполняли свой долг перед страной, которой уже нет.

• Выход из тупика: как закончилась война в Афганистане
• СССР/Россия и НАТО: афганский опыт
• Ветераны афганской войны: воспоминания в монологах

Одина Мухиддинов, 51 год

Я получил повестку в 1983 году. Группа, в составе которой я оказался в Туркмении, состояла в основном из таджиков. Кроме военной подготовки нас обучали арабскому шрифту.

Вопросы, конечно, были — зачем мы учим арабский алфавит, но никто из нас не решался спрашивать об этом офицеров. Служба родине была для всех священным долгом, так нас воспитывали.

Я узнал об отправке в Афганистан от руководства военной части, новобранцев попросили связаться с родными и рассказать им о месте службы.

Шел третий год войны, уже были погибшие, поэтому нам позволили попрощаться с родителями. Ко мне приехал отец. Понимал ли я, что это может быть нашей последней встречей? Конечно, нет.

До службы в Афганистане я не интересовался этой кампанией. Все, что я знал, ограничивалось новостными репортажами, которые очень сильно отличались от реальности, которую я увидел позже.

Советским солдатам из мусульманских республик было непросто. Афганцы осуждали нас. Но таджикам было еще сложнее, потому что нас с афганцами объединял не только язык, но и общая в прошлом история и культура. Это несколько напрягало руководство, которое не до конца доверяло своим солдатам.

Однажды в районе афгано-пакистанской границы я задержал афганского военного, воевавшего против правительственных войск. Я его разоружил, привел в часть. Офицеры были очень недовольны мной. Они пытались выяснить, почему я его не убил, а привел в часть, разоружив. Появилось недоверие ко мне. Мне было сложно убедить военное начальство в том, что мне, 18-летнему парню, сложно, глядя человеку в лицо, видя его глаза, расстрелять его.

Правообладатель иллюстрацииAFP

До войны, на которую я попал, часто смотрел фильмы про войну с фашисткой Германией. Я и предположить не мог тогда, что увижу боевые действия наяву.

Никто не хотел воевать. Наверное, каждый про себя задавал себе вопрос, а зачем я здесь, но вслух никто никогда этого не произносил. Мы выполняли приказ. Никто не спрашивал нашего желания.

Считаю ли я ошибкой ввод войск в Афганистан? Я полагаю, что СССР очень много сделал для афганского народа. Велось активно строительство школ, больниц, дорог, мостов. Афганцы относились к нам неплохо, хотя постоянно спрашивали о том, что мы делаем в чужой стране.

За участие в афганской войне мне присудили орден, который я до сих пор не получил. В списках минобороны России я значусь, но орден до меня не дошел.

Аскарали Баротов, 55 лет

Ранним утром 1981 года наш полк, расквартированный в узбекском Термезе, разбудили и приказали идти. Никто не знал, куда мы направляемся. О том, что мы в Афганистане, ребята поняли по надписям на улицах. Но никто и не представлял, что значило наше место службы.

Что такое война, я понял практически в первые дни после прибытия в Афганистан. Гуманитарный конвой, который я сопровождал, попал под обстрел, длившийся почти 12 часов. Это было как в кино, но только по-настоящему. Было очень страшно. Нас обстреливали, мы отстреливались. Мы проходили узкий горный участок, а позиции моджахедов располагались повыше. Мы плохо знали местность, не были подготовлены к ведению боевых действий в горных условиях. Наши противники были у себя дома и отлично владели техников боя.

Трудно передать словами картину, которую я увидел, когда все закончилось. Повсюду лежали тела погибших солдат, стонали раненые. Наш командир не выдержал и заплакал, ведь большинство убитых в бою были недавние призывники.

Солдаты не обсуждали эту войну между собой, но воевать никто не хотел. Умирать никто не хотел. Это был приказ. Мы принимали это как судьбу. Мы были обречены.

Правообладатель иллюстрацииGETTY IMAGES

 

Иногда по службе мы выходили в город. Особенно интересно было прогуливаться по афганским рынкам. Часто покупали фрукты, особенно те, что видели впервые. Многого не было в СССР. Таджики и узбеки покупали лепешки. В военной части выпекали хлеб, а мы скучали по лепешкам.

Самым тяжелым моментом стал случай с моими однополчанами. Во время одного из проездов мы попали под обстрел. Двое из наших сослуживцев, чью машину взорвали, не смогли догнать БТР. На следующее утро мы поехали их искать. Нашли через пару часов их изуродованные и изувеченные тела. Их жестоко пытали, а потом убили. Мы все плакали, глядя на тех, с кем еще вчера шутили и мечтали о будущем. Никто не стеснялся своих слез.

После возвращения домой я еще в течение долгого времени боялся выходить ночью на улицу.

Ничего не мог с собой поделать.

Тогда мы были уверены, что выполняем свой долг.

Вали Саерабеков, заместитель председателя совета ветеранов Таджикистана

 

Многих из «афганцев» уже нет в живых. Умерли молодыми от последствий контузий, ранений, стрессов, депрессий.

Афганская война навсегда изменила судьбы всех тех, кто в ней участвовал.

Мне было 22 года.

Я заканчивал учебу в госуниверситете Ленинграда, на факультете восточных языков. Со мной учились еще четверо моих земляков из Таджикистана.

Перед самым выпуском к нам приехали представители Uенштаба СССР. Они предложили пройти службу в Афганистане.

Теоретически мы могли отказаться от этого предложения, но все мы хорошо понимали, что в дальнейшем отказ может негативно отразиться на нашей карьере.

Это был 1985 год. К тому времени советских солдат извещали о месте прохождения службы.

Война шла уже шесть лет. Росло число погибших, нарастало социальное недовольство и возмущение людей. Каждый привезенный из Афганистана груз-200 вызывал огромный общественный резонанс.

Вокруг люди жили в мире, уже был определенный достаток, а тут привозят тела молодых ребят. Солдат отправляли на войну в чужую страну, и делалось это принудительно.

На родине, особенно в советских азиатских республиках, груз-200 встречали и хоронили целыми селениями. Росло народное недовольство. В Кремле об этом знали, и в последние годы число призывников из Центральной Азии на службу в Афганистан заметно уменьшилось.

Открыто критиковать советское руководство боялись, но известны случаи, когда убивали представителей минобороны, доставлявших груз-200.

Я попал в самую горячую точку — в Панджшер. К тому времени там фактически не осталось мирного населения. Оно было полностью эвакуировано.

Самые масштабные операции советских войск против моджахедов прошли на севере Афганистана.

Высокогорные кишлаки были заминированы. Одно неосторожное движение, подрыв — лишаешься ног, рук, умираешь. Уходя из части на задания, никто не знал наверняка, что вернется.

Все войны бессмысленные, не исключение и афганская война СССР.

Вроде хотели добра, а в итоге получили сотни, тысячи убитых, искалеченных молодых мужчин. Не зря говорят, что благими намерениями устлана дорога в ад.

В самом начале военной кампании более половины афганцев одобряли ввод советских войск, но уже в конце войны отношение к СССР сильно изменилось.

Война продолжалась, гибли люди, росло недовольство.

Росло недовольство и в афганской правительственной армии. Афганцев силой забирали в армию. Воевать никто не хотел. Началось массовое дезертирство из афганской армии. Люди покидали расположение своих военных частей. Убегали по тем самым заминированным тропам и подрывались. Это были дехкане (крестьяне — Би-би-си), насильно призванные в армию.

Война в Афганистане была большой политической ошибкой СССР. Печально, что интересы политиков и государства нередко стоят выше человеческой жизни.